Спасти шпиона - Страница 91

Мигунов вдруг рассмеялся.

– Текилы принеси грамм триста, да еще оливок.

– Сейчас сделаем!

– Понравилось мне это пойло, – пояснил Мигунов. – И потом, есть официальные выводы. С Дроздом – несчастный случай. А эта елда… Какой тут шпионаж? Тридцать лет прошло, другая эпоха на дворе, другое государство… Это как если бы в современной Германии судили какого-нибудь антифашиста за грехи перед Третьим рейхом. Смешно, ну?

– Лично мне не смешно, – буркнул Семаго.

– Да уж, какой тут смех, – сказал Катранов и снова взялся за сердце. – Может, к нам по другой причине прицепились? Или совпадение… Мы же секретоносители, вот они и смотрят за каждым несколько раз в год. А тут выпало на один период…

– Нет никаких других причин! – взорвался Семаго. – Хватит вам вилять жопами! Ты, я, Мигун – ну что у нас общего, скажи? Ничего нет! Один в штабе РВСН, один в правительственной связи, один в НПО «Циклон», не видимся по десять лет, не звоним! Одно только, единственное, нас связывает – мы когда-то вместе служили в Дичково! А в Дичково недавно шпионский прибор нашли! И нас сразу посадили под колпак! Вот вам и все совпадения…

Официант принес графинчик текилы и вазочку с оливками, разговор на минуту прервался.

Потом Мигунов выпил рюмку, закурил. В темном зеркале на стене вдруг обрисовалось его лицо, похожее в тусклом свете зажигалки на череп с роскошными усами.

– Ты и вправду считаешь, что один из нас – шпион? – произнес Мигунов. Он обращался к Семге, но смотрел на Катранова.

Семга засопел. Его лицо налилось кровью, потемнело.

– А что я должен считать? Тут больше ничего не придумаешь. Никакого другого объяснения.

Наступила тишина. Действительно, сканер-передатчик – это не выдумка, а факт. Заложил его в статую кто-то из тех, кто на ней работал. Работали четверо, один погиб, а трое сидят здесь. Среди них и шпион. Все привыкали к такой логике.

– Ясно, – сказал Мигунов. – Хорошо. Один из нас вставил в статую тот самый сканер. И что делать дальше? Кто хочет сделать признание?

Бывшие друзья-ракетчики переглянулись и как по команде отвели взгляды в разные стороны.

– Что и требовалось доказать, – сказал Мигунов. – Я предлагаю закончить эти пионерские игры. Даже если кто-то из нас и вправду имеет отношение к сканеру, он все равно ничего не скажет… Расстрел вроде отменили, но за шпионаж пристрелят в сыром подвале, как собаку. Или сожгут заживо, говорят, особистам документальную съемку показывали…

– Какая-то у тебя странная логика, – недобро усмехнулся Сёмга. – Дескать, выпьем, разойдемся по домам – и будем жить, как жили? Да? Как ни в чем не бывало?

– А что еще делать? Доказать все равно ничего нельзя…

– Можно! – неожиданно сказал Катранов.

– Что? – спросил Семаго.

– Каким образом? – спросил Мигунов.

Катранов прищурился.

– Когда Дрозд погиб, на лесах нашли пустую сумку. Черную такую, легкую, из синтетики, на змейке – помните? На нее тогда никто внимания не обратил…

Мигунов пожал плечами.

– Не помню никакой сумки.

Семаго пожевал губами.

– Да, что-то такое было… Ну, и что?

– Откуда она взялась, пустая? Что в ней принесли? И куда делось содержимое?

– И что дальше? – спросил Мигунов. – Откуда? Что? Куда? Ты загадки не загадывай. Ты отгадки давай!

– Так вот, в этой сумке шпион принес свою штуковину. А когда заложил ее в статую, сумка опустела. Надо вспомнить, чья эта сумка. Ее хозяин и есть шпион!

– Уж точно не моя, – быстро ответил Семаго.

– И не моя, – сказал Мигунов.

– И не моя, естественно, – покачал головой Катранов. – А чья?

Тяжелое молчание стало ему ответом.

– Давайте лучше выпьем! – предложил Мигунов. – Катран, я у тебя рюмку текилы одолжил. Вот, наливаю обратно.

– А за что пьем-то? – спросил Катранов, поднимая стопку.

– За честность между старыми друзьями! – сказал Мигунов, внимательно глядя ему в глаза. – Н у, и за порядочность отношений, конечно!

Уши Катранова порозовели.

– Прекрасный тост, – кивнул он.

Семаго поморщился. Против обыкновения, он пил мало. Но сейчас наполнил коньяком фужер для воды. До краев.

– А я пью за чудо. Пусть шпион умрет. И унесет свою тайну в могилу. Чтобы ни следствия, ни суда, ни позора…

Мигунов покачал головой.

– Нет, я за смерть пить не буду. Мы со старым другом за порядочность выпьем. На брудершафт. Не против, Катран?

Тот пожал плечами. У них такого заведено не было, но момент для отказа явно неподходящий. Встали, переплели руки, выпили, троекратно расцеловались.

– Ура! – сказал Семга. – А я – за свое!

Он залпом опустошил фужер, со стуком поставил на стол, будто печать оттиснул. Но перестарался: ножка треснула, фужер упал на пол, брызнули осколки.

– Кончай, Сёмга. Нормально вести себя не можешь? – раздраженно сказал Катранов. – Как боров упившийся, честное слово…

– И закусывай, а то еще под стол свалишься, – добавил Мигунов.

– А-а!.. Вот как, значит!.. – Семаго саркастически улыбнулся. – Полковнички объединились!.. Братья-ракетчики!

– Просто ты всегда напиваешься и скандалишь…

Саркастическая улыбка превратилась в оскал.

– Точно. Есть такое дело. Где Сёмга, там бьют морду и блюют на пол. Потому что всегда вам, полковникам, завидовал. И Дрозду завидовал. Вы могли, а я не мог. Ржали, как кони, в курилке, вспоминая вчерашнее дежурство, а у меня колени тряслись…

– Ты о чем? – не понял Катран. Посмотрел вопросительно на Мигунова. Тот не прореагировал.

Сёмга опять зашевелился, собираясь что-то сказать, кулаком правой руки бессознательно постучал по столу, но выдавил лишь: