Спасти шпиона - Страница 95

– Одним все, другим – ничего, – картинно развел руками Ремнев. – И служебные достижения, и благосклонность начальства, и успех у женщин… Короче, Ниночка из спецотдела звонила, хочет тебя, аж пищала в трубку.

Евсеев поднялся на третий этаж, который славился длинными ногами и милыми мордашками: здесь располагались службы, укомплектованные, в основном, женским персоналом.

– Ой, Юрий Петрович, как хорошо, я уже собиралась опять вас искать! – Ниночка протянула несколько благоухающих «Опиумом» листков бумаги с желтыми полосками.

Ниночка была главным украшением третьего этажа: помимо ног и мордашки она имела тонкую хрустальную талию и удивительно развитую грудь. Но она была еще и лучшей подругой старшего лингвоэксперта Люды Дратько, что заставляло Юру держать дистанцию.

– Вот суточная сводка происшествий по городу. Мы как обычно пропустили все фамилии через компьютер, оказалось, что сразу две проходят по списку «нолей» и состоят у вас на связи…

Она как-то особенно посмотрела на Юру карими, с опасным прищуром, глазами. Интересно, что такого наплела ей эта Дратько?

Юра стал читать выделенный маркером текст:

«…3 ноября 2002 года около семнадцати часов домработницей были обнаружены два трупа с признаками насильственной смерти: хозяина квартиры Сперанского И. И., 1942 г. р., и Носкова И. С., 1938 г. р. Результаты осмотра места происшествия показали, что из квартиры исчезли радиоаппаратура и другие ценные вещи. Расследование ведет прокуратура ЦАО г. Москвы…»

– Что-нибудь серьезное? – спросила Ниночка. – У вас такое лицо…

«Какие же они все дуры!»

– Да нет, ерунда, всего-навсего двойное убийство…

– Ой, я совсем не то имела в виду…

Но Юра уже не слушал. Свернув бумаги трубочкой, он вышел в коридор в состоянии глубокой задумчивости.

Профессор и Американец находились на острие разработки «дичковской тройки». Вечером они пытались войти в контакт с одним из фигурантов. Катранов отказал, и в тот же вечер агентов убили. Это не совпадение. И имитация ограбления вряд ли сможет кого-то обмануть…

Кормухин находился на совещании у генерала, ждать Евсеев не хотел, да и не мог – в нем трусилась каждая жилка.

Накинув куртку, он выскочил на улицу. Снег сменился противным – мелким и холодным дождем, под ногами чавкала грязная ледяная каша, эта же каша летела из-под колес машин. Ежась, капитан втиснулся в переполненный автобус, а через двадцать минут входил в прокуратуру Центрального округа.

Перед приемной с монументальной табличкой «Варшавский И. В.» сидела скорбная очередь. Евсеев зашел к немолодой секретарше в строгом деловом костюме и негромко представился. Хотя безраздельное могущество КГБ осталось в прошлом, прокурор принял его незамедлительно.

– Меня интересует убийство Сперанского и Носкова, – сразу взял быка за рога оперативник. – Мотивы, обстоятельства, версии. Могу я посмотреть дело? И чтобы об этом никто не знал?

Иван Владимирович Варшавский – полный мужик в синем мундире с тремя большими звездами, слушал его, слегка наклонив голову и не проявляя никаких эмоций. Может быть, он ждал каких-то дальнейших пояснений, но их не последовало. «Чем меньше говоришь, тем больше люди проникаются важностью дела», – когда-то сказал отец. И Юра успел убедиться, что это действительно так.

– Можете, – густым баритоном сказал прокурор, не дождавшись разъяснений. – Только это обычная уголовщина. История гадкая. Трупы голые, вокруг валяются диски с порнухой, выпивка, закуска – как в борделе… А ведь Сперанский – популярный писатель, Носков – кандидат наук, доцент, всю жизнь историю партии преподавал… И возраст у обоих почтенный…

Варшавский осуждающе выпятил нижнюю губу.

– Это лишь внешняя картина, – покачал головой Евсеев. – Я лично знаю погибших. Они не похожи на клиентов борделя. Скорей всего это камуфляж, имитация. Убийца может обставить все как захочет, хоть портрет Гитлера в руки им сунуть…

Прокурор поморщился, махнул рукой.

– Портрета Гитлера там не было, а порнуха была. И потом, какой камуфляж? Какая имитация? Это ж не детективное кино, а убийцы – они не режиссеры. Имитировать самоубийство или несчастный случай – я понимаю, имеет смысл. А вот зачем имитировать мотивацию? Хоть так убийство, хоть этак – все равно искать будем!

– Да, пожалуй, вы правы, – кивнул Евсеев, хотя вовсе так не думал. В делах, где замешан шпионаж, – совсем другая логика. Все другое. Но переубеждать прокурора не имеет смысла. Зачем?

– Ну вот, видите! – Варшавский устало провел рукой по лицу. – Я вам могу сказать, как было дело. С точностью до девяноста пяти процентов. Хотите?

– Конечно! – Евсеев изобразил высшую степень заинтересованности.

– Тогда слушайте: два богатых старых пердуна напились в дым, вызвали по телефону девочек… а может, мальчиков. Пили, жрали, развратничали… А те опоили их какой-то гадостью, скорей всего клофелином, потом придушили и вынесли из квартиры все, что попалось на глаза: деньги, ценности, аппаратуру. Вот и все кино, вот и весь Гитлер, вот и все сложности мотивации! Пять бутылок ликера, две коньяка, дешевая сигаретница в виде осла, даже ношеные вещи из шифоньера прихватили, не побрезговали. Это не профессиональные преступники, это дилетанты – нищая, голодная молодежь… Очень голодная!

Юра молчал. Но молчанием несогласного.

– Могу заключить пари, – с легкой усмешкой превосходства сказал прокурор. – Когда мы раскроем убийство, а произойдет это довольно скоро, картина, которую я нарисовал, полностью подтвердится.